- Ты и правда так думаешь? Что я смогу сделать невозможное, разорвав нить судьбы, что, говорят, уже сплетена давно и не нами? Или это и есть моя судьба - стремиться к тому, что выше моих сил? Да.. ты прав. Наша жизнь быстротечна. Не знаю, лучше это или хуже... и есть вообще смысл сравнивать. Знаю одно... я живу надеждой на то, что все, что я делаю - не напрасно. Хотя, будь моя воля, я бы делал все один... не потому, что я против вашей компании, а потому что не хочу, да и не имею права губить вас, эльдар...
- Я верю, - Нимриль почти изумился собственным словам. – Я и в самом деле верю, что тебе под силу совершить нечто…  невероятное, исключительное. Думаю, каждый из нас – одиннадцати эльдар, сопровождающих тебя, верит в это, раз уж мы согласились отправиться в долину мрака...
Можно было убеждать себя в том, что совершаешь благородный жест во имя чести и преданности своему государю. Однако уж Лоссэ-то ведал наверняка, без надежды, даже робкой, призрачной и невозможной, всем им приходилось бы куда хуже. Поэтому его спутники так тревожно и вопросительно переглядывались между собой, словно что-то искали в глазах и помыслах друг у друга – они искали именно эту надежду, уверенность в том, что их поход все же может увенчаться успехом.
Поэт поднял глаза, встретив явно заинтересованный взгляд адана. 
- Но ты не думай об этом, и не кори себя, - мягко проговорил он. - В конце концов, не стоит забывать, что судьба Старшего народа была пропета Айнур в начале мира. Если мы все отправились с тобой – значит, так уж определено , и не может оказаться случайностью.
- Знаешь... а ведь я никогда не думал об этом... Да, нам, должно быть, проще. И я порой думаю... неужели Моргот настолько одержим жаждой власти над Ардой, что готов ради нее вот так искажать ее детей? Ведь все, что он делает - надругательство над жизнью... Ведь когда-то он был творцом, как и другие Валар, а сейчас умеет только разрушать или переиначивать уже созданное в угоду себе... как же низко надо пасть, чтобы стать таким, как он?
- Да, я тоже задумывался над этим, - кивнул Лоссэ. – По мне, так все дело в гордыне того, кто называет себя Владыкой Севера. Он мыслит себя равным Единому, полагая, что способен творить, как и он. Гордыня застилает его взор, не позволяя увидеть, что все его деяния есть не Творение, а Искажение.

- Угу, никуда не денется... Проще, конечно, но ведь мы все равно думаем, почему вода мокрая, правда? Не все время, но иногда все же пытаемся это понять. То есть понять суть чего-то... да всего, что нас окружает. И это хорошо, до тех пор, пока не начинает причинять боль. Да, выбираем. А иначе какой смысл вообще жить, делать что-то? Если все уже и так предопределено. Страх выбора... да. И тут бывает проще из боязни выбрать не тот, просто поплыть по течению. Судьбоносное... тем, что ведь мы выбрали свою судьбу, а они - свою. Конечно, не выиграем, это нам не под силу... но ведь кроме общей, большой войны есть маленькие войны - внутри нас. И выиграть их ничуть не менее важно... Не знаю, все и правда сложно. Да, Ородрэту будет тяжело... но разве был другой выход?
- Конечно, не все, - Финрод улыбнулся, представив себе такую картину.- Иначе, это было бы очень скучно. Думать только об одном. А еще... Наверное, для любых мыслей есть свое время, то, которое должно быть им отдано. Тебе так не кажется? Сейчас вот - о том, что произошло в городе, потом, может, время и для ручья придет... Думаешь, думать о том, что причиняет боль, не нужно? Вряд ли...  Мне кажется, об этом, наоборот, стоит думать. И решить для себя, как к этому относиться, почему все так произошло. Проще так... А они... Они ведь думали, что так война их не коснется. И уже проиграли ее... Может, и не не было другого выбора. Только вот... Почему мне кажется, что это обернется бедой - не для нас, для города? Я не могу не думать об этом.
О том, что он оставил брату не корону, как бывало раньше, когда он уезжал куда-то, а кучу вопросов и... проблем. Которые тот должен будет решать. Но которые решить не в силах уже никто. А брат будет пытаться... И еще и за них переживать. И ведь кузены не успокоятся.
- Наверное, нам пора уже.
Он посмотрел на котелок с водой. Наверняка в лагере уже развели костер и теперь ждут их.
- Я поправился на "когда", Инголдо. Лучше думать так. А вот тут предоставь решать каждому из нас. Да, буду спорить, потому что не мог не пойти. И любой скажет то же самое. Это - наша война и наш выбор. А случится или нет... не надо бояться того, что еще не произошло.
- Я слышал... Может быть, и лучше, только ведь, каждый из нас понимает, что это на самом деле "если". Да и то не для всех. Я и не спорю... Хотя стоило бы. Спорить или приказать вам остаться. Но я понимаю, что вы... так решили. и не хочу отнимать права выбора. Ни у вас, ни у кого-то еще...

- Я верю,  Я и в самом деле верю, что тебе под силу совершить нечто…  невероятное, исключительное. Думаю, каждый из нас – одиннадцати эльдар, сопровождающих тебя, верит в это, раз уж мы согласились отправиться в долину мрака...
- Вот уж никогда не думал, что когда-нибудь услышу такое в свой адрес... - Берен рассмеялся, хотя глаза его при этом оставались серьезными, - Я думал, что вы пошли за своим королем, а не за мной. Исключительное... Я ведь обычный человек. Разве только лезу туда, куда другой не стал бы даже кончик носа совать, и был бы, наверное, прав.
Мысль о том, что эльфы верили в него, - именно в него, - почти испугала Берена. Теперь он тем более чувствовал на себе ответственность за все, что происходит.
- Но ты не думай об этом, и не кори себя, В конце концов, не стоит забывать, что судьба Старшего народа была пропета Айнур в начале мира. Если мы все отправились с тобой – значит, так уж определено , и не может оказаться случайностью.
- К сожалению, Нимириль, я не наделен вашей мудростью и способностью принимать судьбу, какой бы они ни была... Потому мне сложно будет не думать о том, что я не только сам оправился в логово Врага, но еще и вас с собой тащу.
Берен задумчиво посмотрел на лагерь. Кто-то собрал еще дров и принялся укладывать их возле костра в аккуратную поленницу, кто-то, как Орикон, возился с добытой дичью, кто-то просто отдыхал, устроившись на расстеленном на траву плаще... Так спокойно... как будто это простая передышка в простом походе.
- Да, я тоже задумывался над этим,  По мне, так все дело в гордыне того, кто называет себя Владыкой Севера. Он мыслит себя равным Единому, полагая, что способен творить, как и он. Гордыня застилает его взор, не позволяя увидеть, что все его деяния есть не Творение, а Искажение.
- А знаешь... это ведь не только Моргота касается. Любой, кто слишком уж сильно хочет чего-то превышающего его возможности, начинает искажать в угоду этому. Просто - силы разные и цели. Думающий лишь о своей славе, о власти теряет возможность творить... сам того не осознавая. Легко, наверное, перешагнуть ту грань, за которой все это начинается, за которой теряешь самого себя. А дальше все катится по накатанной дорожке - ты идешь напролом, не думая о цене, лишь бы достичь своей цели... -Берен на какое-то время задумался, глядя в пляшущий огонь. Может быть, и он сейчас так же идет напролом, не считаясь ни с чем?
Сидящий рядом с ними Орикон слушал их разговор с любопытством и страхом в глазах. Берен улыбнулся ему. Совсем мальчишка, даже человеку видно это... о чем он думает? чего ждет от их похода?

- А, может, наше мнение не имеет такого значения, и эти мысли приходят в голову именно тогда, когда это на самом деле нужно, а не когда кажется, что это так и есть? Мы ведь и ошибаться можем... Или просто не захотеть думать о чем-то неприятном. И ошибиться в том, что что-то для себя вовремя не решишь.
- Знаешь... я сильно подозреваю, что наше мнение вообще никакого значения не имеет. Вот вспомни, как часто тебе удавалось не думать о том, что для тебя важно? Конечно, можно волевым усилием направить мысли в другую сторону, но все равно вернешься к тому, от чего пытаешься уйти. Да, ошибаться мы можем... и ошибаемся... Но вот сейчас я уверен, что мы не ошиблись. А они... я не знаю... может быть, тоже - для себя...
Эдрахиль не знал, что было бы, если бы город поддержал своего короля. Не представлял, что бы делали дргуие, как бы они сами действовали в таком случае. Наверное, было бы как-то проще  не так тошно на душе... Он знал одно - в любом случае он был бы рядом с другом.
- Я не знаю... У меня есть надежда, что послушались бы... И что мое мнение для вас что-то бы значило. Я бы ведь не просто так сказал это... Но, Эдрахиль, я, все равно, не понимаю, почему ты думаешь, что должен был поступить так... Что, так и ушли бы?  Ведь... У кого-то там родители, семья осталась... Посмотри на того же Орикона - он ведь почти ребенок...
- Прости, Инголдо... я могу говорить лишь за себя, конечно, но... я бы не послушал. Можешь, -он улыбнулся, - можешь осудить меня за неповиновение. Твое мнение очень много значит для нас. А еще больше значишь - ты сам. И отпустить тебя одного - или даже вдвоем в Береном, - мы просто не смогли бы. Я не знаю, почему должен был так поступить... точнее, не могу объяснить это словами. А другие.. да, я бы тоже предпочел, что бы тот же Орикон остался дома.Но разве ты сможешь сказать ему об этом? И разве он согласится повернуть назад?
Они вышли обратно на поляну. Эдрахиль тоже подвесил котелок над уже вовсю горевшим костром... Похоже они и правда задержались.
Он сел у костра, все еще продолжая думать о том, о чем они говорили с другом...

- А знаешь, Нимриль, если бы все эрухини были способны предпринимать то, что не совершали другие, в мире воцарился бы хаос. Хватит и пары сумасшедших на тысячу. Спасибо тебе за эту веру. Хотя, признаюсь, она накладывает на меня особую ответственность, хотя бы в моих собственных глазах. Ведь я должен оправдать ее.
Лоссэ кивнул.
- Оттого мы и ценим столь высоко души, подобные твоей. Ты прав, наша вера ко многому тебя обязывает. Но не старайся, адан, прыгнуть выше собственной головы. Если Единому будет угодно, ты и без этого оправдаешь все надежды, возложенные на тебя.
Внезапно поэт поймал на себе взволнованный взгляд мальчишки. Конечно, для него Резня в Альквалондэ была лишь страшной сказкой, или притчей – абстрактным примером того, как поступать не стоит. Говорить об этом, как о реальном событии, было жутко даже самому полукровке, хотя и ему не довелось стать свидетелем легендарного кровопролития.
- Да, я знаю об этом. Только, знаешь... все же среди вас, эльдар, такое все же встречается реже. 
- И это радует, - улыбнулся эльда. – Все же, наш народ гораздо более малочислен в сравнении с вашим.
Что ж, такова природа аданов – на грани света и тьмы. Можно ли осуждать их за это?
- Может быть. Только не великовата ли цена? И ведь.. кто-то поймет, где истина, а кто-то... пойдет вслед за таким вот искаженным, если тот обладает достаточной силой, чтобы вести за собой.
Эльф только пожал плечами.
- У всякого существа есть свобода воли и свобода выбора. Гораздо хуже, если бы этого не было, и каждый шаг за нас продумывали Стихии.
Не от этого ли бежали нолдор из благословенного Амана? Стало быть, ими руководил не только гнев, но и некая особая, непостижимая мудрость – быть может. Стремление исполнить свое предназначение?..
Государь с Эдрахилем, наконец, возвратились. Повесив свои котелки над огнем, подсели к остальным.
- Вижу, у вас нашлось о чем поговорить?..
Нимриль разом умолк и уважительно склонил голову.

- Знаешь... я сильно подозреваю, что наше мнение вообще никакого значения не имеет. Вот вспомни, как часто тебе удавалось не думать о том, что для тебя важно? Конечно, можно волевым усилием направить мысли в другую сторону, но все равно вернешься к тому, от чего пытаешься уйти. Да, ошибаться мы можем... и ошибаемся... Но вот сейчас я уверен, что мы не ошиблись. А они... я не знаю... может быть, тоже - для себя...
- Не думаю, что прямо совсем уж не имеет. Но немного, тут ты прав. Нечасто... Только вот я думаю - а разве мы этого сами не хотим? Думать о том, что для нас важно... Оно ведь и важно-то поэтому.
Думать о том, что произошло... Нет, не надоело. Прости, действительно, стало как-то неважно. Это все осталось в прошлом... Думай или нет, но они вряд ли встретятся еще с теми, кто там остался. Так зачем все это? Чтобы понять? Это ведь... Просто не имело значения. Понять кого-то из них он вряд ли мог бы. Мог представить, что заставило их принять это решение, но не понять до конца.
- Прости, Инголдо... я могу говорить лишь за себя, конечно, но... я бы не послушал. Можешь,  можешь осудить меня за неповиновение. Твое мнение очень много значит для нас. А еще больше значишь - ты сам. И отпустить тебя одного - или даже вдвоем в Береном, - мы просто не смогли бы. Я не знаю, почему должен был так поступить... точнее, не могу объяснить это словами. А другие.. да, я бы тоже предпочел, что бы тот же Орикон остался дома.Но разве ты сможешь сказать ему об этом? И разве он согласится повернуть назад?
- Вот почему я был уверен, что ты именно так и скажешь?  Я не сержусь... Знаешь, я, наверное, так же бы поступил. Просто беспокоюсь за вас за всех. Не знаю... Не согласится... Но ведь там его дом, и его место рядом с родными. Это не его клятва.
... и не твоя...Финрод рад был, что друг рядом - но ведь это было только до тех пор, пока они не оказались в стане врагов. А что потом будет? Если что-то случится?
В лагере было тихо - все сидели у костра, кто-то ждал чай, кто-то просто рисовал палочкой завитки на земле... Кажется, только Берен и Нимриль о чем-то говорили.
- Да, государь.
Они помешали разговору, судя по тому, как резко все замолчали. О них говорили? Или... тоже о том, что произошло?
- О чем речь шла?

- Оттого мы и ценим столь высоко души, подобные твоей. Ты прав, наша вера ко многому тебя обязывает. Но не старайся, адан, прыгнуть выше собственной головы. Если Единому будет угодно, ты и без этого оправдаешь все надежды, возложенные на тебя.
- А тебе на кажется, что я уже прыгнул выше головы, полюбив эльфийскую принцессу, Нимриль?- Берен усмехнулся. - Да еще и дав такую клятву ее отцу?
А ведь он постоянно этим и занимается - прыгает выше головы. С тех пор, как погиб отец. Странно, что Единый еще терпит его нахальство. А может быть, Ему просто нет дела до таких, как он? Пусть, мол, прыгают, все равно рано или поздно упадут и расшибутся... Нет, это не так, - в этом Берен был почему-то уверен. Только... сможет ли он оправдать надежды, которые возложили почему-то именно на него? Ведь сам адан толком так и не знал, что это за надежды...
- И это радует, Все же, наш народ гораздо более малочислен в сравнении с вашим.
- Я тебя не совсем понял... -в глазах человека было удивление, - по мне так именно то, что нас много, делает это особенно опасным. Для всех... не только для нас самих.
Слишком просто было для иных обращение ко злу... это они видел сам и не раз. Из страха, ради спокойствия родных, по множеству других причин, которые служили оправданием. Люди переходили на сторону Моргота, шли к нему на службу - и таких ведь было немало... А вот о подобном среди эльдар Берен не слышал никогда.
- У всякого существа есть свобода воли и свобода выбора. Гораздо хуже, если бы этого не было, и каждый шаг за нас продумывали Стихии.
- Да, и это для нас одновременно и благо и беда, Нимриль. Потому что ведь можно сделать шаг и в одну сторону и в другую. И порой выбрать то, что проще сейчас, в данный момент, кажется слишком привлекательным. А это выбор не всегда верный...
Многие ведь думали так - "нам и так отмерен короткий срок, так зачем же делать его еще короче, зачем делать и без того тяжелую жизнь еще тяжелей?" Можно ли было осуждать их?
- За искаженным может пойти только тот, у кого душа замарана злом,
- Значит, у человека душа замарана злом изначально... потому что иные из нас так и поступали.
Может быть, и прав был юный эльф, хотя и судил слишком категорично? И в этом главное отличие между эльдар и людьми?
- О чем речь шла?
Видя, что остальные молчат, Берен ответил первым.
- О многом, государь. А вкратце - о добре и зле... И о различии между нашими народами.

- О, да, думаем, как же плохо думать обо всем об этом, но сами продолжаем делать это. Ты не находишь, что это парадокс?
Эдрахиль тоже рассмеялся в ответ.
- Именно так... парадокс? Может... А может быть, чем больше мы думаем, что это плохо, тем больше погружаемся в такие мысли? Вот попрошу я тебя сейчас не думать вот о том тополе. Ты ведь сразу начнешь думать именно о нем - зачем я тебя попросил, что в нем такого и так далее. И это когда речь идет о незначительных, мимолетных вещах. А если о важных?
Парадокс... или особенность натуры эрухини. Эдрахиль не знал точно, свойственно ли это людям, но почему-то думал, что свойственно.
- Да, не только... Ты прав, я не только ради клятвы пошел с ним, хоть и из-за нее тоже. Много было... всего. А еще... Знаешь, я иногда думаю - а зачем мы пришли сюда? Кто-то бы сказал, что  ради мести, кто-то - что желая обрести новый дом... А я вот все чаще думаю - а потом что? Когда вот этих целей не будет? Вряд ли месть привела бы нас всех сюда... Вернее... не так даже. Вряд ли она дала бы нам всем силы жзить дальше. Что-то делать, к чему-то стремиться... И дома мало стало. Вон он, дом, остался у нас за спиной. Но разве достаточно нам было просто сидеть в стенах города? Каждый искал чего-то своего, важного, того, зачем можно было бы пойти... Мне кажется, что сейчас я нашел это. Хотя бы для себя.
- Тогда отчего ты переживаешь, что мы пошли с тобой? То, что ты сейчас сказал... это ведь так и есть. Может быть, мы не так как-то устроены, но... нам всем надо ради чего-то жить. Искать чего-то, что сделает нашу жизнь осмысленной. Что оправдает все то, через что мы прошли, попав сюда... Каждый из нас платил высокую цену, идя сюда из Амана. И теперь хотелось бы узнать - за что? Просто за то, чтобы спокойно или не очень жить в своем доме? Или ради бесконечных войн? Ты ведь знаешь, что это не так. И говоришь, что нашел... Ну вот нашел и я. Думаю, то же скажут и другие, хотя, конечно, решать за них не берусь.
... Сидя у костра, Эдрахиль все еще думал об этом их разговоре.
- Значит, у человека душа замарана злом изначально... потому что иные из нас так и поступали.
Почему эти слова Берена заставили его поднять голову и внимательно посмотреть на адана.
- Нет. Я не верю в это, Берен. Иначе бы ты не сидел тут, с нами... И не думал бы об этом. Мне иногда вообще кажется, что изначального зла нет ни в вас, ни в нас... Искажение - вот что делает нас злыми, трусливыми, подлыми. А точнее - мы сами, позволяя Искажению проникать в наши души. Просто... для кого-то проще кажется творить зло, оправдываясь стоящей впереди великой целью Ведь цель вседа выбрать легче, чем средства. Только еще легче не заметить, что даже самое великое обесценивается, если идти к нему сквозь кровь и чужую боль. И свойственно это не только вам.
Ведь наверное, и у Моргота сначала были какие-то свои цели, которые он считал благими...
– Философские рассуждения лучше всего возбуждают аппетит, а мы как раз сидим здесь в ожидании ужина.
- Готово, можно есть.
Эдрахиль рассмеялся.
- А ведь Нимриль прав... лично я проголодался. Спасибо, Орикон, -он улыбнулся юноше.

- А почему ты решил, что я так думаю? А даже если думаю... я начал все это, значит, отступать некуда. По мне или нет - покажет время.
Удивительная, поистине завидная способность идти на риск, не думая о последствиях, и испытывать надежду на победу, не помышляя о том, насколько она вероятна. Интересно, это свойство души присуще всем аданам, или же только одному Беорингу?
- Ты прав. И всем нам остается только делать то, что в наших силах... Только справедливо ли это? Выходит, все в нашей жизни расписано заранее? Мы думаем, что выбираем мы, а выбирают за нас...
Голос Берена прозвучал недовольно, и как будто бы даже с вызовом… странно, неужели Младший народ, которому, если верить легендам, дана в этом мире куда большая свобода выбора, нежели эльфам, не готов допустить мысли о всевластии Единого над судьбами своих творений?
- Мне кажется, ты не совсем понял мою мысль, - вздохнул Нимриль. – В отличие от нас, эльдар, вы, аданы, вольны сами петь песнь своей жизни. Когда ты принимаешь решение, оно твое, и никто иной вместо тебя принять его не может. Но Силам оно всегда известно заранее.    
Быть может, человек говорит и справедливо. Тяжело думать о том, что некая высшая воля, чужой замысел руководит тобою. С другой стороны, не будь этого замысла, которому подчиняется Арда и все ее создания, насколько одинокими и потерянными были бы эрухини, предоставленные лишь сами себе…
- Возможно... ведь я не философ, Нимриль, а воин... я не знаю, так ли это. Но, наверное, дело в том, что у нас просто мало времени... на все. На счастье, на богатство, даже на красоту. И выбирать совй путь в жизни мы должны быстро. И навсегда. Возможно, что от этого он зачастую бывает неверным.
- Наверное, ты прав, Берен. Но ведь тогда многие из вас должны испытывать страх – перед скоротечным временем, перед выбором своего жизненного пути, который делается лишь однажды и может оказаться неверным; смертью и даже перед самой жизнью, такой несовершенной и хрупкой. Разве этот страх не отравляет вам жизнь?
Впрочем, вполне вероятно, что именно соседство с бессмертными эльфами заставило людей понять, насколько мизерен тот срок, что отведен им в пределах этого мира. Возможно, если бы эти народы вовсе не соприкасались друг с другом, жизнь Народа Солнца была бы куда спокойнее и счастливее?
- Не все. И хорошо, что не все. А я... я, будучи верен Свету, как ты говоришь, тоже делал много того, что в светлый образ никак не вписывается...
- Я понимаю тебя, - уверенно молвил полукровка. – Понимаю хотя бы потому, что и сам был когда-то воином. Я, как и ты, видел многие битвы, и сам убивал. Война сама по себе не может быть добрым, светлым делом. 
Неожиданно в их разговор вмешался Эдрахиль.
- Нет. Я не верю в это, Берен. Иначе бы ты не сидел тут, с нами... И не думал бы об этом. Мне иногда вообще кажется, что изначального зла нет ни в вас, ни в нас... Искажение - вот что делает нас злыми, трусливыми, подлыми. А точнее - мы сами, позволяя Искажению проникать в наши души. Просто... для кого-то проще кажется творить зло, оправдываясь стоящей впереди великой целью Ведь цель вседа выбрать легче, чем средства. Только еще легче не заметить, что даже самое великое обесценивается, если идти к нему сквозь кровь и чужую боль. И свойственно это не только вам.
- Спасибо... Ты говоришь, нет изначального зла... тогда пчему же наши души так открыты Искажению? Почему Морготу так легко сеять в них зло, страх, предательство? Вот скажите мне, эльдар... вы ведь мудрее меня.. почему Едины вложил в нас так мало сил сопротивляться злу? Не тому, что прет на нас с мечами и ятаганами, а тому, что заползает в наши души?
- Лично я полагаю, что любое качество как эльдар, так и эйдан может быть как во благо, так и во вред. Так, например, любовь хороша, покуда она не порождает ревность и ненависть. Говорят, Феанор был великолепным мастером и во многом интереснейшим эльфом, пока излишняя привязанность к собственным творениям не погубила его. Сама же суть Искажения заключается в том, чтобы обратить ко злу то светлое, что у нас есть – умение сыграть на том, что дорого нашим сердцам. Иногда бывает трудно просчитать наперед, во что обратиться тот или иной твой поступок, казалось бы, правильный и справедливый. А когда увидишь последствия – становится уже слишком поздно.   
Так и выходит, что зло – есть продолжение добра. Но что-то все же отделяет одно от другого, и на это "что-то" и возложены теперь все надежды народа нолдор... и всего Средиземья.
- Готово, можно есть.
Полукровка весело усмехнулся.
- Ну вот, мы и скоротали время. Спасибо тебе, Орикон.

- Именно так... парадокс? Может... А может быть, чем больше мы думаем, что это плохо, тем больше погружаемся в такие мысли? Вот попрошу я тебя сейчас не думать вот о том тополе. Ты ведь сразу начнешь думать именно о нем - зачем я тебя попросил, что в нем такого и так далее. И это когда речь идет о незначительных, мимолетных вещах. А если о важных?
- Да, ты прав. Именно так я и начну думать... А кто-то еще может иначе? Да, думаем... И я не могу не думать о том, что произошло. Знаю, что это бессмысленно, но не могу... Не получается. И, наверное, не смогу... А ты можешь? Не думать о том, как и куда мы идем? Просто... Я хочу понять. Не изменить, зачем, но понять...
Наверное, и дальше будет пытаться... Зачем? Финрод не смог бы ответить на этот вопрос. Но ему, и правда, было важно все это.
- Тогда отчего ты переживаешь, что мы пошли с тобой? То, что ты сейчас сказал... это ведь так и есть. Может быть, мы не так как-то устроены, но... нам всем надо ради чего-то жить. Искать чего-то, что сделает нашу жизнь осмысленной. Что оправдает все то, через что мы прошли, попав сюда... Каждый из нас платил высокую цену, идя сюда из Амана. И теперь хотелось бы узнать - за что? Просто за то, чтобы спокойно или не очень жить в своем доме? Или ради бесконечных войн? Ты ведь знаешь, что это не так. И говоришь, что нашел... Ну вот нашел и я. Думаю, то же скажут и другие, хотя, конечно, решать за них не берусь.
- Просто... Переживаю... Ты сказал, что многие шли сюда из Амана... И уже знают, насколько нелегкой может быть дорога. Многие... Но не все. Посмотри, идут ведь и те, кто родился уже здесь, и синдар... Я... не уверен, что они понимают, на что идут. Разумом понимают, что это опасно, но не представляют, чем это может закончится... Мне страшно, что они этот выбор сделали... По сути, не понимая ничего... Что это был не совсем их выбор... Да и просто - не хотел бы, чтобы вы прошли через то, что нас... вполне вероятно ждет.
Сложно все было... И дети, которые пошли за ним... пусть и чувствуя, что это правильно, но, возможно, не готовые к этому. Да и старые друзья, ни боли ни смерти которым он не хотел. Все они шли за чем-то своим. И... Пусть это и правильно ыло, но имел он права переживать за тех, кто ему дорог?
- Ты говоришь, нет изначального зла... тогда пчему же наши души так открыты Искажению? Почему Морготу так легко сеять в них зло, страх, предательство? Вот скажите мне, эльдар... вы ведь мудрее меня.. почему Едины вложил в нас так мало сил сопротивляться злу? Не тому, что прет на нас с мечами и ятаганами, а тому, что заползает в наши души?
Филосовский разговор все продолжался...
- Зла... не бывает просто так... Оно не возникает ниоткуда, само по себе... И, часто, сложно провести грань между ним и добром. Ты спрашиваешь, почему мы так легко поддаемся искажению... Может быть, потому, что часто эта граница размыта... Или не проведена. Когда-то мы поддались, потому что не успели ее провести для себя. Не знали, что это нужно сделать. И увлекались... Зло ведь возникает тогда, когда твои желание приносят боль кому-то еще... А когда тебя ничто не ограничивает и кажется, что главное - свобода, в чем угодно - творить, любить, жить... Очень просто увлечься и забыть про тех, кто рядом. И про то, что для них должна быть такая же свобода,  и что желания и мечты у них тоже должны исполняться... Тяжело бывает самому для себя поставить границы. Спасибо, Орикон.
Он посмотрел, как паренек поставил на землю горячий котелок и поймал его нерешительный взгляд.
"Что-то случилось?"

- Мне кажется, ты не совсем понял мою мысль, В отличие от нас, эльдар, вы, аданы, вольны сами петь песнь своей жизни. Когда ты принимаешь решение, оно твое, и никто иной вместо тебя принять его не может. Но Силам оно всегда известно заранее.     
- Разве вы тоже не вольны принимать решения, Нимриль? Вот хотя бы сейчас - вы решили пойти и пошли. Неужели вами двигала какая-то предопределенность? Или это решение было не вашим? Силы... они далеко... равно далеко для вас и для нас.
Да, Берен верил в Судьбу, начертанную где-то там, то ли на небесах, то ли еще где-то. Но смириться с тем, что ее нельзя изменить не мог. Как не мог себе представить, что все они - орудие в чьих-то невидимых руках. Может быть, этим люди и отличаются от Старшего народа? Нежеланием смириться, вечным стремлением бунтовать? Хотя.. ведь был же Феанаро, был Исход...
- Наверное, ты прав, Берен. Но ведь тогда многие из вас должны испытывать страх – перед скоротечным временем, перед выбором своего жизненного пути, который делается лишь однажды и может оказаться неверным; смертью и даже перед самой жизнью, такой несовершенной и хрупкой. Разве этот страх не отравляет вам жизнь?
А мы и испытываем... еще как испытываем. Иногда до такой степени, что иные из нас готовы на все, лишь бы продлить срок своей жизни. На любые унижения и гадости. Да... страх отравляет нам жизнь, но в то же время... знание того, что жизнь коротка и конечна помогает нам, как ни странно, рисковать ей и смело идти навстречу смерти. Видишь... мы очень противоречивые существа, Нимриль.
Берен не знал.... как объяснить, что испытываешь, думая о смерти. Не в бою... там-то уже почти все равно, страх там отступает... да и некогда бояться, честно говоря. Но когда задумываешься о том, насколько ограничен твой срок... сколько можно не успеть... Сейчас, когда он встретил и полюбил Лютиэн, это мысли стали куда более частыми гостями в его голове, надо сказать. Так же как и мысли о старости, о немощи, о физическом уродстве... сможет ли она любить его тогда?
Все трое эльдар ответил на его вопрос о добре и зле... и все примерно одинаково... Берен улыбнулся.
- А знаете... мы все же очень похожи в чем-то. Я много раз воочию видел подтверждение ваших слов - о размытых границах, о вседозволенности, низости... Но... увы, чаще всего я видел это именно у людей. Но, возможно, я неправ или не объективен. Вы для нас все же существа высшего порядка... для очень и очень многих из нас...

Практически незаметно и неслышно Лирилин прошёл сквозь кусты. Разговор у костра его весьма заинтересовал, и мешать менестрель не хотел. Поэтому замер невдалеке, задумчиво прикрыв глаза и слушая беседу. На некоторое время он исчез, чтобы просто побыть наедине с лесом, как любил это делать. Сейчас же он вновь вернулся к остальным. Некоторое время постояв в стороне, он всёже тихо подошёл поближе к костру. Всё также слушал разговор, не произнося ни звука и никак не показывая, что вообще куда-то пропадал.